Путевые заметки одного похода.

Так вы всё-таки были в Тибете или нет?

Из частной беседы при просмотре походных фотографий.

Когда: 15 июля — 21 сентября, 2003

Что: водно-пеший поход в районе верховьев рек Янцзы и Дзе-чу Северо-восточного Тибета, ныне одной из провинций Китайской Народной Республики

Прокламация.

1. Данные заметки отражают сугубо авторскую точку зрения и не пытаются быть выданным за официальную командную позицию.

2. Вопреки становящейся все более популярной практике искажения фактов в угоду выбранной стилистике и стройности литературного повествования автор по возможности старался точно придерживаться реальных событий. Конструктивные замечания и уточнения по фактическому материалу принимаются и приветствуются.

3. Эмоциональная сторона, денежная и временная целесообразность похода, а также причины решения об отказе от его изначального пантибетского статуса и добровольного самоограничения водной частью сознательно оставляются автором вне изложения как тема личного и деликатного характера.

4. Приводимый перечень событий не обязательно является исчерпывающим, а сами события — ключевыми, наиболее яркими или характерным.

5. Данный текст ни в коей мере не являются побуждением или пособием по проникновению и путешествию по территории Тибетского Автономного Округа КНР без соответствующих разрешений (permits). Автор глубоко чтит кодексы об административных правонарушениях иностранных государств и допускает отказ от выполнения отдельных их положений только по причине крайней необходимости, а не тщательно продуманного злого умысла. Данные, относящиеся к обходу постов, намеренно оставлены неточными.

Действующие лица.

* Алексей Акользин, 24 июля 1974 г. Кормилец и эскулап, студент уже 12 лет, фотограф-недоучка и большой любитель Латинской Америки.

* Тихон Ермаков, 22 августа 1980 г. Одухотворяло, командный растаман и herbalist.

* Роман Железов, 11 июня 1981 г. Начальник лагеря, студент Московского Физико-Технического института, друг великого писателя Александра Сельвачева и китайского народа.

* Александр Сельвачев, точный возраст скрывает, 1975 года рождения. Великий писатель приключенческих новелл Истоки великих рек и Китай — наш сосед и друг , руководитель похода.

0. 15.07.03 / Ср. Полуотъезд.

Рома и Тихон сели на ночной поезд Москва-Бишкек, а мы с Шурой еще на три дня остались в Москве доделывать последние дела и дожидаться нашего авиарейс. Так прозаически, но официально в эту ночь началась тибетская экспедиция спелеоклуба Барьер , наш поход.

3. 18.07.03 / Пт. Первая и единственная попытка долететь до Бишкека.

Рейс авиакомпании Kyrgyz Air из Москвы в Бишкек отправлялся утром, что для большинства людей, которые могли бы нас потенциально подвезти до аэропорта Шереметьево-I, было крайне неудобно по соображениям работы. Поэтому из отправной точки экспедиции, Бескудниковского бульвара, мы отъезжали всего на одной легковушке, в которую запихали остатки неуехавшего поездом общего снаряжения и наши с Шурой личные рюкзаки. От избытка вещей крепкая Mazda Юли Абрамовой, которая любезно согласилась нас подвезти, просела так, что чуть не касалась дном асфальта. Не столько из-за осторожной и медленной езды на нагруженной машине, сколько из-за неизбежных при мероприятиях такого размаха долгих сборов и позднего отъезда в аэропорт приехали строго за пятнадцать минут до конца регистрации на рейс.

Вбежав в зал, насколько это было возможным с нашими баулами, мы сразу принялись искать на информационных табло наш рейс. С тревогой ожидаемых сообщений типа посадка на рейс №... закончена при первом беглом просмотре мы на них не узрели. Более детальное изучение табло показало отсутствие нашего рейса и в списке отправляющих в ближайшее время. Последующие скрупулезное дознание и опрос свидетелей выявили, что нашего рейса в этот день вообще не будет, так как самолет, на котором мы должны были лететь, по неизвестным причинам из Бишкека так и не прилетел. На законные вопросы о том, куда он подевался и когда будет, никто ничего толком ответить не мог. Зато все в один голос рекомендовали обратиться к представителю авиакомпании Kyrgyz Air, который должен был бы нам растолковать, что к чему, но который, к несчастью, пропал также как и самолет.

По всем признакам сложившаяся ситуация грозила приобрести затяжной, позиционный характер. Поэтому мы вскоре, и в буквальном смысле слова не отходя от кассы, купили себе новые билеты, которые по разумной цене были только на следующий день и до Алма-Аты. После чего, нагрузившись вещами, поехали обратно на Бескудниковкий бульвар. Так как Юля к тому времени уже уехала на своей машине на работу, то обратно добирались автобусами, электричками и, наконец, пешком. Долго, но добрались. На Бескудниковском нас ждал еще один сюрприз: оказывается, уезжая, Шура отдал на хранение ключи от квартиры, в которую мы теперь не могли попасть. За неимением лучших вариантов мы посидели в летнем кафе неподалеку, попили пива, обмозговали ситуацию. После я поехал в Москву сдавать наши несчастливые авиабилеты от Kyrgyz Air обратно в агентство Дилайла , где они были приобретены, а Шура остался в кафе с вещами дожидаться конца рабочего дня и вместе с ним Юлю с ключами, а также думать, как сообщить все еще едущим в поезде в тот момент ребятам о нашем конфузе. К чести агентства, деньги за билеты нам удалось вернуть в тот же самый день с весьма умеренными, с учетом нашей спешки, трудностями.

4. 19.07.03 / Сб. Приключения в аэропорту.

Так как наш новый рейс на Алма-Ату был ночной, то весь день провели кто за купанием, а кто за улаживанием неожиданно возникших обстоятельств, а также связью с дожидавшимися нас в Бишкеке ребятами.

Вечером из разных точек снова поехали в аэропорт. Однако, в этот раз не обошлось без неожиданностей. У машины Юли, на которой и в этот раз поехали наши вещи, на половину отломился и стал цеплять асфальт глушитель, грозя в какой-то момент заклиниться и пропороть верхним концом дно машины и сидящих в ней пассажиров. Попросили подъехать опытного автолюбителя Шуру Макеева, чтобы разрешить вопрос. Починка была проведена быстро и изящно при помощи куска алюминиевой проволоки. До аэропорта, где на летном поле поджидал и грозил улететь строго по расписанию наш самолет Astana Air, доехали.

При регистрации на рейс у нас выявился перевес на 40 кг. О перевесе сами мы, конечно, подозревали, и более того, прилагали все усилия, засовывая в ручную кладь и навешивая на себя лишние килограммы, сделать его поменьше. А вот для представителей авиакомпании такой перевес стал приятным сюрпризом. Нас незамедлительно известили, что за каждый лишний килограмм нужно будет заплатить $2. Завязались переговоры и попытки поторговаться, которые, однако, ни к чему не привели. В итоге за нами прибежали сердитые стюардессы, начали отчитывать за задержку самолета и вызволять из рук официальных органов. Неожиданная помощь стюардесс также не помогла — заплатить все равно пришлось.

Взлетели без происшествий. Пилот был какой-то заграничный, обращался к стюардессам и всему салону по-английски, но свое дело делал. Москва выглядела с высоты красивой паутиной огней — радиальные шоссе и транспортные кольца красочно мерцали в темноте. Такой мы ее и покинули.

5. 20.07.03 / Вск. Алма-Ата.

С Ромой и Тихоном мы встретились в заранее оговоренном месте, в международном зале железнодорожного вокзала Алма-Ата-2. Таксист-частник, привезший нас из аэропорта на вокзал, взялся, было, утверждать, что такого зала на вокзале отродясь не было. Поспорили на деньги, разумеется. Зал оказался на месте, и таксист уехал ужасно недовольный, недополучив согласно уговору половину запрашиваемой им за извоз суммы. А мы засели в зале и прямо там, разложив на коврах карту, начали обсуждать дальнейшие планы.

Основных вариантов виделось два. Первый состоял в ожидании поезда, уходящего из Алма-Аты примерно через полутора суток и идущего сразу до столицы Синдзянь-Уйгурского автономного края (Xinjiang-Uygur Autonomous Region) города Урумчи (Urumchi). Второй — в поездке на непонятно когда отправляющемся автобусе сначала до приграничного китайского города Инина (Yining), а уже затем — до самого Урумчи. Остановились на втором варианте из-за его дешевизны, кажущихся меньших временных затрат и более глубокого приобщения к истинно челночным средствам передвижения. Вещи бросили на частной квартире, которую Тихон и Рома сняли в предыдущую ночь, и поехали в город.

Первым делом заглянули на автовокзал за расписанием автобусов и билетами до Инина. В кассах нам объяснили, что билеты обычно продаются за полчаса до отправления, если таковое состоится, что, оказывается, бывает далеко не всегда. Ни малейшим образом не огорченные такой предвиденной задержкой мы пошли гулять по городу. Для начала подкрепили свои силы шашлыком и лагманом в одной из забегаловок на рынке. Затем поехали к катку Медео, от него поднялись пешком до снежно-лавинной станции Чимбулак, посмотрели на достопримечательности. Рома искупался в сероводородных ванных, Тихон покатался на ослике, чем измучил и испугал бедное маленькое животное. Было жарко, разделись и почти незамедлительно обгорели на солнце. Оставшуюся часть дня бесцельно бродили по городу в поисках наиболее правильных для внутреннего употребления дынь и арбузов. Потом спохватились и стали искали резину для вязки рамы катамарана, которой, несмотря на долгие сборы, у нас не оказалось, и без которой по единодушному мнению авторитетных экспертов из нашей комманды никуда далеко не уплывешь. Сельвачев тем временем постригся. Самым поздним вечером вспомнили о насущном и стали шить чехол для труб, а также заниматься прочими ставшими к этому моменту безотлагательными делами. Легли поздно за полночь.

6. 21.07.03 / Пн. Переход китайской границы.

Встали рано, в пять утра, не выспавшись. С трудом поймали маршрутку и поехали на автовокзал. Ажиотажа вокруг покупки билетов в зале не наблюдалось, народ в кассы не ломился, и никто не предлагал купить билеты с рук. Видимо, большинство от подобных поездок просто отпугивала цена — 30 американских рублей с человека. Мелкие челноки победнее, как мы позже выяснили, предпочитали ездить в Китай на такси, так для них получалось и дешевле, и быстрее, а простым гражданам в Китае делать было нечего.

С плацкартными вагонами каждый из нашей команды сталкивался неоднократно. Да что с плацкартными, и в сидячих общих вагонах сутками ездили не раз. Но вот плацкартный автобус до этого утра никто из нас не видел. Снаружи он выглядел как обычный ПАЗик , только с двумя горизонтальными рядами окон, располагавшихся друг над другом. Внутри по краям салона вместо сидений помещались два ряда полок. С одной стороны они были пошире, так называемые совместные полати для возлежания вдвоем, с другой стороны — узкие, на одного. В конце салона был оборудован специальный грузовой отсек, почти доверху забитый красно-сене-белыми китайскими полиэтиленовыми мешками с товаром. Туда, под потолок, были запиханы наши рюкзаки.

В автобусе мы познакомились с Ильей. По профессии он был энтомолог, а по призванию — турист. В Китае бывал часто, каждое лето, выезжая туда за сбором специальных видов жучков, кроме как в китайском Тянь-Шане (Tien Shan) нигде не водившихся. Такова была его легенда. Чтобы скоротать время и познакомиться, Илья стал обучать нас азами китайского и уйгурского языков, а также правильным манерам поведения в стране. Предчувствуя предстоящий для нас культурный шок от резкого перехода с кириллицы на китайскую грамоту, мы жадно внимали крупицам его знаний. За этим занятием незаметно проехали через казахскую полупустыню, затем горные хребты и очутились на границе.

Саму границу открыли всего за месяц до нашего приезда после того, как убедились, что атипичная пневмония (Severe Acute Respiratory Syndrome, или сокращенно SARS), косившая население в густонаселенных восточных китайских провинциях, до Казахстана не дошла. Однако, со времен карантина на границе остались обязательные к заполнению медицинские формы, и дистанционные определители температуры тела, которые сканировали сетчатку глаза и по ней определяли здоров конкретный индивидуум или нет. Других препятствий китайские власти для въезда в свою страну не чинили. А вот казахские власти попытались с нас собрать какой-то подозрительно нелогичный налог за первый въезд в Китай. Пришлось доставать и показывать заранее заготовленное дадзыбао — красиво составленную, но несколько сомнительную с юридической точки зрения бумажку формата А4, адресованную на имя самых высоких китайских властей, заверенную всевозможными подписями и печатями, и провозглашавшую наши самые чистые намерения во время пребывания в этой стране. Сей охранный документ имелся в тибетском, китайском и английском переводах. Последний особенно глубоко повлиял на умы казахских таможенников и убедил их отпустить нас с миром. Вся кутерьма на таможне заняла около трех часов, после чего мы торжественно проехали пограничные ворота и окунулись в новый и незнакомый для нас мир.

Первое, что бросилось в глаза при въезде в Китай были не иероглифы, а некая всеобщая обустроенность. Ландшафт был вроде бы тот, что и с казахской стороны, но земля была прилежно распахана на поля, кругом зеленели сады, и копошились за работой китайцы. Автобус остановился на ранний ужин, и мы вкусили нашей первой настоящей китайской еды. Вкусовая гамма заказанных блюд для многих из нас была необычна, хотя и приятна, и рвотных позывов не вызывала. В целом, трапеза привела нас в созерцательное состояние духа. В таком настроении мы доехали до Инина.

В Инине Илья взял на себя роль гида до следующего утра. По нашей просьбе он поселил нас вместе с собой в дешевой, клоповой привокзальной гостинице с набитыми рисовой шелухой подушками, и стал показывать город. Однако, воспользоваться его услугами в полной мере мы не смогли, так как не пройдя и сотни метров, глубоко засели в удачно подвернувшейся экзотической уличной харчевне, где отпраздновали, как полагается, свой первый день в Китае. Вокруг горели неоновые вывески из иероглифов, сновали чужеземные лица, и отрывисто разносилась непонятная речь. Через какое-то время нам стало уютно и хорошо.

7. 22.07.03 / Вт. Инин - Урумчи.

Утром Илья посадил нас на автобус до города Урумчи, и мы остались один на один с Китаем. Впрочем, сидя в автобусе, тяготы путешествия по чужбине не сказывались. Автобус был самым обыкновенным сидячим и даже с туалетом, который, правда, не работал. За окном разнообразно чередовался пейзаж, ехалось легко и непринужденно. Вскоре после отправления перевалили через хребет Борохоро (Borohoro Shan), вдоль которого мы ехали весь предыдущий день. Хребет соединял горные массивы Тянь-Шань и Джунгария (Dsungaria) и вместе с ними ограждал горным барьером равнины Казахстана от подступов к ним с юга пустыни Такламакан (Taklimakan). После перевала автобус въехал на плато с красивейшим горным озером. Низко висящие тучи придавали ему суровый и дикий вид. Хотели сфотографировать, но не вышло, так как окна были заляпаны толстым слоем грязи, которая эффективно отфильтровывалась мозгом из составляемых им зрительных образов, но которая, увы, отчетливо просматривалась бы на фотографиях. Постепенно горы разошлись, и мы поехали вдоль какого-то безымянного хребта. С противоположной стороны на горизонте в дымке просматривался Китайский Алтай.

К Урумчи подъезжали в темноте. Город производил стойкое впечатление урбанизированного мегаполиса, которым он и являлся. Многоуровневые развязки автомагистралей, светящиеся небоскребы, фешенебельные отели и магазины, а также темные задворки с теснящимися лачугами — присутствовало все. Контраст с полупустыней, по которой мы ехали последние несколько часов, был крайне разительный. В центре города, месте нашей высадки, мы поймали такси и перебрались к железнодорожному вокзалу. Было уже поздно, и кассы не работали. Пока пытались разузнать расписание поездов на следующий день, что было непросто без знания китайского языка, к нам постепенно стали стягиваться окрестные люмпены. Завязался культурный обмен. Так как от нас, несмотря на прозрачные намеки, не отставали, то ночевку на пенках под открытым небом пришлось отложить до лучших времен. После долгих объяснений в ближайшей гостинице, куда судя по интонациям разговора и сопровождавшим его жестам, нас не хотели селить как иностранцев, нам все же выделили номер на четверых в подвале. Он был хуже и дороже того, что был у нас в Инине. До удобств надо было пробираться через какие-то узкие боковые проходы, плотно забитые китайцами. Зато в номере был телевизор, по которому показывали мыльные оперы китайского производства про кун-фу.

Из насущных проблем перед нами во весь рост стоял вопрос с обменом валюты. По совету Ильи мы опасались менять валюту с рук из-за большой распространенности фальшивых купюр. Так как банки были уже закрыты, то мы стали искать счастья с обменом в гостиницах, да тех, что поприличней. Сначала походили по близлежащим, но обменять ничего не сумели. Потом поехали в русскую гостиницу для челноков, про которую нам рассказал и адресом которой нас снабдил Илья. Там деньги поменять нам тоже отказались, мотивирую отказ тем, что мы не их жильцы. Зато в фойе, завидев наши унылые физиономии и заслышав ненормативную русскую брань в адрес содержателей гостиницы, к нам подошла бойкая женщина средних лет, тамошняя постоялица и коммерсантка Алена. Войдя в положение и поняв наши затруднения, она поменяла нам 200 долларов, чему мы были несказанно рады.

На обратном пути при деньгах и в хорошем настроении мы зашли в уйгурскую столовую. Стандартный набор блюд в виду позднего часа и формального закрытия заведения не подавался. Каким-то образом уговорили шеф-повара персонально для нас забить и приготовить целого петуха. Петух был вкусным, но дорогим по среднему уровню тамошних цен, около 10 долларов.

8. 23.07.03 / Ср. Поезд на Ланжоу.

До города Синина (Xining), столицы провинции Чинхай (Quinghai), одной из ключевых точек нашего маршрута для въезда в Тибет, билетов не оказалось в принципе из-за отсутствия поездов туда как таковых. Вместо них взяли билеты до Ланжоу (Lanzhou), столицы соседней провинции Гансу (Gansu), от которой до Синина всего четыре часа езды. Не добившись от нас грамматически правильного изъяснения желаний на китайском, кассирша продала нам лучшие сидячие места в поезде, чтобы мы как иностранцы высоко оценили культуру обслуживания на китайских железных дорогах. Войдя внутрь вагона, эту культуру мы сразу оценили — внутри, как минимум, было чисто. Проводник подметал и мыл пол строго каждый час. В каждом из сидячих отсеков, по подобию тех, что в российских электричках, но с мягкими креслами и столиками, располагались специальные поддоны для мусора. Туалеты был конструкции сортир . Во всем чувствовалась продуманность и многие годы кропотливой работы дизайнеров и инженеров. Единственное, чего не доставало, так это лишних сантиметров 20 в ширине полок для багажа, проходящих над окнами под потолком. Хотя наши рюкзаки помещались на полки впритык, от бокового крена вагона они порой опасно заваливались набок и нависали над головами ни о чем не подозревающих китайцев. Это и послужило поводом для неудовольствия поездного начальства. Через какое-то время к нам пришла представительная делегация во главе с не менее как начальником поезда и стала требовать дополнительные деньги за багаж. Мы немного поделали вид, что не понимаем, что от нас хотят, но в конце концов заплатили, и нас оставили в покое.

Совершенно случайно в соседнем вагоне повстречали приключенца Володю, который с апреля путешествовал из Дели через Непал, Пакистан и теперь Китай по направлению российского Дальнего востока. Наш поезд оказался проходящем через Ланжоу и шел до Пекина, куда Володя собирался ехать еще три дня. Володя порассказал много интересного про места, где путешествовал, и про самого себя. Оказалось, что изначально он думал въезжать в Китай более логичным и прямолинейным образом, через Тибет, как это делает большинство путешественников странствующих по схожим маршрутам. Но в конце весны и начале лета из-за эпидемии SARS и очередного изменения китайцами правил выдачи пермитов на Тибет это оказалось невозможным. Пермиты выдавались только крупным группам в десять и более человек. Нас же это обстоятельство интересовали чисто с умозрительной точки зрения, ибо получение пермитов входило в наши планы крайне туманным образом.

За окном тем временем солнце клонился к закату над проносящимися километрами выжженной земли, имя которой было пустыня Такламакан. Ночь спали на пенках, лежа под сиденьями, чем снискали немалую зависть и уважение к нашей смекалке свернувшихся калачиками на креслах китайцев.

9. 24.07.03 / Чт. День рождение в Ланжоу.

Ланжоу оказался городом подстать Урумчи — такой же громадный, но куда более цивилизованный. В нем мы столкнулись с нашими первыми существенными языковыми трудностями. Надо заметить, что в общем-то к общению с китайцами мы были не совсем уж неподготовленными. У нас, по крайней мере, был русско-китайский разговорник. По структурированности и объему он значительно проигрывал своему англо-тибетскому собрату издательства Lonely Planet. Но все же это было лучше, чем ничего. В частности, в этом разговорнике можно было найти перевод на китайский особо заинтересовавшей нас по приезду камеры хранения. А заинтересовала она нас потому, что после того, как мы выбрались с перрона методом простого следования за толпой, а затем нашли кассы и разобрались в расписании нужных нам поездов, благо иероглифическое написание пункта нашего назначения, маленького по китайским меркам двухсоттысячного чинхайского городка Голмуд (Golmud), у нас имелось, мы обнаружили себя в первый раз в ситуации, когда у нас появилось возможность погулять по китайскому городу в дневное время. Но для получения удовольствия от такой прогулки надо было сгрузить куда-нибудь рюкзаки, и камера хранения представлялась вполне логичным местом. Однако, несмотря на наш существенно повысившийся уровень в разговорном и письменном китайском, найти ее оказалось делом не простым. Из имевшихся в разговорнике неоконченной фразы где находится ...? и иероглифов камера хранения надо было составить грамматически правильный вопрос. На перебор всех возможных вариантов ушел целый час. Камеру в результате нашли, причем у себя же под боком, прямо рядом с тем местом, где мы временно побросали свои рюкзаки. На камеру нам указала уборщица, которая оказалась не в пример сообразительнее всех остальных китайцев на вокзале.

Следующими предприятиями были поиски интернет-кафе и ставший вечным вопрос обмена денег. Как по-китайски называется интернет-кафе мы в то время еще не знали, и поэтому объясняли это понятие жестами, мимикрией, изображая стук пальцев по клавиатуре и мерцание экрана дешевого монитора. Вскоре нам указали на местный университет. По пути к нему мы зашли в самую настоящую китайскую столовую, выбрав ее попроще и погрязней. Настоящей ее можно было считать с той точки зрения, что все наши предыдущие места питания, хотя и располагались на территории Китая, носили уйгурский колорит. Эта столовая была свободна от местной национальной специфики и содержалась коренными китайцами Хань (Han). Мы заказали мясо с зеленой фасолью, жаренные цукини, проросшие ростки фасоли, мясо с красным перцем и чем-то острым, яичный суп и еще несколько наименований блюд в основном закусочного типа. Всего получилось около шести-семи перемен при общей стоимости 25 юаней, что около 3 долларов. Забегая вперед, надо отметить, что это был, возможно, наш самый лучший обед в Китае.

После плотного обеда до университета мы не дошли, зато наткнулись недалеко от столовой на самый большой городской кактус, а потом и на интернет-кафе. В последнем мы обновили нашу походную страницу, закачали фотографии с цифровой видеокамеры, написали весточки друзьям и родным. После кафе была закупка продуктов в поезд, обмен всей имеющейся у нас валюты по грабительскому курсу китайского центробанка, и посадка на электричку в Голмуд. Далее шло празднование моего дня рождения, тосты и поздравления, распитие шампанского и других прохладительных и горячительных напитков, а также другие обязательные атрибуты этого знаменательного дня. Между делом мы продолжили свое общение с китайским народом. Пытались склонить одного ехавшего с нами учителя из Lhasa Middle School к пособничеству нам в незаконном проникновении в Тибет, но существенно дальше обмена фразами Your English is good! — You bet it is! дело не продвинулось. Ночь снова провели вповалку на пенках под сидениями, но тем не менее, было хорошо.

10. 25.07.03 / Пт. Голмуд.

Вопреки всем нашим усилиям в общении с народом и растворению в китайской культурной среде, приемлемой для наших целей адаптации к жизни в Китае на момент подъезда к Голмуду у нас еще не было, что нас сильно тревожило, ибо молва о зверствах местного отделения китайской полиции (Public Security Bureau, сокращенно PSB) по отношению к иностранным гражданам, пытающимся уклониться от покупки пермитов и нелегально проникнуть в Тибет, давно и широко разнеслась по всему миру, достигла Москвы и произвела немалые брожения в умах. По мере продвижения вглубь китайской территории параноидальные настроения нашего походного руководства постепенно окрепли и приняли законченную и осмысленную форму, частично передавшись рядовым членам команды.

Паранойя подогревалась еще тем, что в предыдущий день наши паспортные данные были переписаны с какой-то неизвестной целью проводником вагона. Ничего удивительного, что в то утро, разглядывая безрадостную пустыню за окном, мы были поглощены лишь одной мыслью: как улизнуть от агентов PSB, которые, наверняка, будут нас встречать на вокзале в Голмуде, как то описывают путеводители. Обсуждались многочисленные варианты, но вес наших рюкзаков заставил сконцентрировать наше внимание лишь на немногих из них.

Когда поезд остановился на станции конечного назначения, мы уже четко знали, что делать. Как и предполагалось, многочисленные китайцы, приехавшие с нами на поезде и теперь в массе повылезавшие из вагонов, плотно заполнили перрон, создав людскую пробку перед узким выходом в город и заблокировав любое возможное продвижение PSB в нашу сторону. Воспользовавшись прикрытием, мы, насколько это было возможно с нашими рюкзаками, незаметно выскользнули из вагона и стали быстро продвигаться вдоль состава, по ходу пригибаясь как можно ближе к земле, чтобы не выделяться ростом поверх низкорослой толпы. Обогнув состав, мы резко взяли в сторону построек хозяйственного назначения на окраине станции. Дальше простирался лабиринт заборов, ограждавших нечто, что больше всего походило на воинскую часть. За частью метрах этак в пятистах виднелась заветная пустыня. Затерявшись в лабиринте, мы залегли в тени и стали оценивать ситуацию. За забором раздавались строевые команды и чеканные звуки сапог. Где-то поблизости шла стройка, и перекрикивались рабочие. Место для длительной стоянки было не самое удачное, и мы переместились на окраину пустыни.

Жара в пустыне стояла несусветная. Один взгляд на разогретый песок, в котором увязали ноги, вызывал мысли об обширных ожогах третей степени тяжести. Отдаленные формы предметов колебались и искажались в мареве горячего воздуха. Дальнейшая ходьба по пустыни с тяжелыми рюкзаками представлялась нам невозможной. Разбили временный лагерь, спрятав его от посторонних глаз за ближайшим каменистым барханом. Из воды поблизости был только ирригационный арык, проходивший непосредственно перед воротами военной части, к которой надо было возвращаться обратно с километр. Нагрузившись кастрюльками, Тихон и я пошли за водой для обеда, а Шура и Рома — на разведку дальше в пустыню. Пришли обратно, натянули тент, пообедали и стали ждать пока не спадет жара. Даже под тентом ждать было жарко и тяжело.