Тан Даньхун (Tang Danhong)(1965) – поэт и режиссер-документалист из Ченгду, провинция Сычуань. Она автор нескольких документальных фильмов о Тибете. В 2005 Тан Даньхун переехала в Израиль и преподает китайский язык в университете Тель-Авива. Ниже мы публикуем отрывок ее записи в собственном блоге (размещенном на сервере за пределами Китая), которую она сделала в марте 2008.

... Более десяти лет я часто ездила в Тибет и иногда оставалась там подолгу – путешествовала, работала. Я встречала самых разных тибетцев – уличных пацанов, исполнителей народной музыки и танцев, пастухов, врачевателей в отдаленных горных деревушках, служащих госучреждений, торговцев в Лхасе, монахов и работников монастырей, артистов и писателей... Некоторые из этих тибетцев открыто говорили мне, что всего несколько десятилетий назад Тибет был маленькой независимой страной, со своим собственным правительством, религиозным лидером, валютой и армией. Некоторые молчали, ощущая собственную беспомощность, они не хотели говорить об этом со мной, ханьской китаянкой, боясь поставить меня в затруднительное положение. Некоторые думают, что, невзирая на то, что произошло, китайцев и тибетцев связывает долгая история взаимоотношений, которые обеим сторонам необходимо поддерживать и в дальнейшем. Некоторые выражали недовольство строительством железной дороги, автомобильных дорог под названием «Пекинское шоссе», «шоссе Цзяньсю», «дорога Сычуань-Тибет», а другие наоборот радовались этому строительству. Некоторые говорили, что ханьские китайцы вкладывают в Тибет миллионы, но при этом и получют то, что хотели и даже больше. Некоторые говорили, что Китай инвестирует деньги в развитие, но при этом разрушает как раз то, что тибетцам дороже всего... Собственно этим я хочу сказать, что, какими бы разными ни были эти люди, у них есть одна общая черта – у них свой собственный взгляд на историю, и у них есть глубокая религиозная вера.

Любой, кто побывал в Тибете, должен был почувствовать эту религиозную веру тибетцев. Некоторых это просто повергает в состояние шока. Эта вера проходит через всю их историю, и тибетцы выражают ее в своей повседневной жизни. Это совершенно особая черта, особенно, если сравнивать с ханьскими китайцами, у которых нет верований и других объектов поклонения, кроме денег. Эта вера является самым дорогим, что есть у тибетцев. Свое религиозное чувство они проецируют на Далай-ламу, который является их духовным лидером.

......

Люди, побывавшие в Тибете, легко поймут тибетцев. Есть ли хоть один тибетец, который не поклоняется ему (Далай-ламе)? Есть ли хоть один тибетец, который не хотел бы поставить его фотографию на свой домашний алтарь? (Эти фотографии нелегально привозят из-за границы, тайно копируют и увеличивают в противоположность портретам Мао, которые печатает правительство, и которые мы, ханьские китайцы, одно время обязаны были иметь в каждом доме). Найдется ли хоть один тибетец, который осмелится вслух неуважительно высказаться по отношению к Далай-ламе? Есть ли хоть один тибетец, который не мечтает увидеть его? Разве не мечтает каждый тибетец поднести ему хадак (ритуальный белый шарф)?

Слышали ли мы хоть раз истинные голоса тибетцев – не те, что хотят услышать наши правители? Ханьские китайцы, побывавшие в Тибете, не важно высокопоставленные ли чиновники, правительственные служащие, туристы или бизнесмены – слышали ли мы подлинные голоса тибетцев, которые, несмотря на все усилия заглушить их, все еще отдаются эхом повсюду?

Не потому ли во всех тибетских монастырях строжайше запрещено вывешивать портреты Далай-ламы? Не потому ли каждый дом может быть обыскан, и проживающая в нем семья подвергнута наказанию, если обнаружат запрещенный портрет? Не потому ли правительство ограничивает передвижение паломников в религиозные праздники? Не потому ли китайским чиновникам строжайше запрещено посылать своих детей учиться в Дарамсалу под страхом увольнения и конфискации жилья? Не потому ли в неспокойные времена правительственные чиновники проводят собрания во всех монастырях, на которых заставляют монахов поклясться «поддерживать руководство партии» и «не иметь отношений с кликой сепаратиста далая»? Не потому ли мы отказываемся от переговоров и постоянно используем в его отношении оскорбительную риторику? В конце концов, не ведет ли все это лишь к укреплению веры тибетцев, не делает ли их национальный символ еще более священным? ......

Почему мы [китайцы] не можем сесть за стол переговоров с Далай-ламой, который отказался от призывов к независимости и провозглашает теперь политику срединного пути, чтобы со всей искренностью совместными усилиями найти путь к «стабильности» и «национальному единству»?

Потому что слишком велика разница в силах у этих двух сторон. Нас слишком много, и мы слишком могущественные. Мы не знаем другого пути к «гармонии», кроме как через использование оружия и денег, разрушение культуры и духовное насилие.

......

Эта группа людей, которые верят в буддизм, потому что они верят в закон причины и следствия, в переселение душ, не признают гнева и ненависти, разработала философскую систему, которую ни за что не понять ханьским националистам. Мои друзья, тибетские монахи, из числа «возмутителей спокойствия» в монастырях, объяснили мне свой взгляд на «независимость». «Все мы в нашем прошлом рождении могли быть ханьскими китайцами. И в следующем рождении мы можем стать ханьскими китайцами. А некоторые ханьские китайцы в прошлой жизни могли быть тибетцами, другие же родятся тибетцами в следующей жизни. Иностранцы и китайцы, мужчины и женщины, друзья и враги, их души бесконечно путешествуют по миру. При каждом повороте колеса государства рождаются и умирают. Так зачем нам независимость?». Подумайте, легко ли подчинить себе и контролировать людей, с такой религией и взглядами? И вот здесь-то и кроется парадокс: если мы хотим, чтобы они отказались от требования независимости, мы должны уважать и защищать их религию. religion.

......

Не так давно я прочитала записи радикально настроенных тибетцев на одном форуме в интернете, посвященном Тибету. Во всех этих записях говорилось примерно следующее: «Мы не верим в буддизм, мы не верим в карму. Но мы не забыли, что мы тибетцы. Мы не забыли свою родину. Сегодня мы верим в ту же философию, что и вы, ханьские китайцы. Власть принадлежит тому, у кого есть оружие! Зачем вы пришли в Тибет, ханьские китайцы? Тибет принадлежит тибетцам. Убирайтесь из Тибета!».

Разумеется, под этими записями было огромное количество комментариев от ханьских китайцев, «патриотов». Практически все без исключения комментарии были полны реплик «Убить их!», «Стереть с лица земли!», «Утопить их в крови!», «Далай лжец!». Все эти обычные так хорошо знакомые нам «страсти» тех, кто поклоняется насилию.

Я читала эти комментарии, и мне было так грустно. Такова карма. ......

В последнюю неделю, положив трубку телефона, потому что на другом конце провода никто не отвечает, перед лицом информационной черной дыры, которая возникла в результате блокады интернета, даже я верю в то, что сообщает «Синьхуа» - как ни странно, но я в это верю: тибетцы поджигали магазины и убивали ни в чем не повинных ханьских китайцев, которые просто живут там и зарабатывают себе на жизнь. И мне по-прежнему очень грустно. Когда были засеяны эти семена? Во время перестрелок в 1959? Во время массовых уничтожений в культурную революцию? Во время подавления восстания в 1989? Или тогда, когда мы посадили их Панчен-ламу под домашний арест и заменили его на марионеточного? Или во время всех этих бесчисленных политических собраний и покаяний в монастырях? Или тогда, когда семнадцатилетнюю монахиню застрелили на фоне величественных заснеженных вершин только потому, что она хотела увидеть Далай-ламу? ........

Или же в те моменты, которые кажутся такими тривиальными, но которые вгоняют меня в краску стыда? Мне было стыдно, когда я видела, как тибетцы в Лхасе покупают живую рыбу у китайских торговцев и отпускают ее в реку. Мне было стыдно, когда я видела все больше и больше попрошаек-китайцев на улицах Лхасы – даже попрошайки знают, что лучше всего просить милостыню в тибетских кварталах, чем в китайских. Мне было стыдно, когда я видела уродливые шрамы шахт на склонах священных гор в лучах утреннего солнца. Мне было стыдно, когда представители китайской элиты жаловались мне, дескать китайское правительство вложило миллионы юаней в экономику Тибета, экономическая политика строится в пользу Тибета, их ВВП так стремительно вырос, «так чего же еще этим тибетцам нужно?».

Ну почему вы не можете понять, что у людей могут быть другие ценности? Вы верите в промывание мозгов, силу оружия и власть денег, а они верят в духовные ценности, которые накапливались тысячелетиями, и которые невозможно уничтожить. Когда вы провозглашаете себя «освободителями порабощенного тибетского народа», мне стыдно за ваше высокомерие и неведение. Когда на улицах Лхасы мимо меня проходят вооруженные полицейские отряды, и когда я вижу вокруг сплошные военные базы – да, мне, ханьской китаянке, становится стыдно.

......

Но от чего мне стыдно больше всего, так это от так называемого «политического большинства». Вы – потомки императора Циньши Хуанди, который умел завоевывать, только убивая. Вы – шовинисты, которые управляют слабыми с позиции силы. Вы трусы, которые прячутся за оружием и призывают к расстрелу жертв. Вы – жертвы «стокгольмского синдрома». Вы – сумасшедшие, размахивающие «патриотическим» флагом. Я презираю вас. И если это значит быть ханьским китайцем, то мне стыдно быть одной из вас.

Лхаса в огне, и повсюду в тибетских районах Сычуани и Цинхая слышны выстрелы. Даже я верю в это – я на самом деле верю этой части фактов. В «патриотических» комментариях, которые кричат «Убейте их!», «Утопите их в крови!», «Далай лжец!», я вижу отражение тибетских радикалов. Позвольте мне сказать, что вы, («патриотическая молодежь») ханьские шовинисты, которые разрушают тысячи лет дружбы между народами Тибета и Китая. Именно вы разжигаете ненависть между разными этническими группами. Вы не «поддерживаете» китайское правительство. Наоборот – вы поддерживаете «независимость Тибета».

Тибет исчезает. Дух, который делает эту страну такой красивой и умиротворенной, исчезает. Тибет становится одним из нас, становится тем, чем он не хочет быть. Какой выбор стоит перед страной, которой угрожает исчезновение? Держаться своих традиций и культуры, возрождать свою древнюю цивилизацию? Или пойти на самоубийство, которое лишь добавит славы постыдной и кровожадной китайской политике?

Да, я люблю Тибет. Я – ханьская китаянка, которая любит Тибет, независимо от того является ли он государством или провинцией, если таков его осознанный выбор. Лично мне хотелось бы, чтобы они (тибетцы), принадлежали к моей семье. Я за отношения между людьми и государствами, построенные на добровольном выборе и равноправии, которые не контролируются с позиции силы. Мне не нужно чувствовать себя «могущественной», чтобы заставить других бояться и слушаться меня, потому что такое «чувство» (будь то у людей или у государства) поистине отвратительно. Я уехала из Тибета несколько лет назад и очень скучаю по нему, потому что он стал частью моей жизни. Я мечтаю вернуться в Тибет, чтобы он радушно принял меня, ханьскую китаянку, и чтобы мы вместе наслаждались подлинной дружбой как равноправные соседи или члены одной семьи.